Михаил Елизаров — о том, почему приключенческий роман, рождённый в лагерях, стал единственным образцом творчества несвободы
Писатель и музыкант Михаил Елизаров посетил Ярославль. По традиции в городе он остановился на два дня — сначала выступил с концертом в клубе «Китайский лётчик Джао Да», а на следующий день прочитал лекцию «Наследник из Гулага. История «тиснутого рóмана» о книге Роберта Штильмарка «Наследник из Калькутты». «Яркуб» всё законспектировал.
Фото: Анна Фролова / «Яркуб»
Стоит начать с небольшого рассказа о самом Роберте Штильмарке. Советский писатель немецкого происхождения за свою карьеру успел поработать в «Известиях» и ТАСС, редактором журналов «Иностранная литература» и «Молодая гвардия». В 1941 году Роберт Александрович добровольцем ушёл на фронт, воевал под Ленинградом, участвовал в жестоких боях в тылу врага. После многочисленных ранений его направили преподавать в Ташкентское пехотное училище, а затем перевели в топографическое управление Генштаба в Москву. Однако военную карьеру построить не получилось: в 1945 году Штильмарка, награждённого медалями и орденами за боевые заслуги, приговорили к десяти годам исправительно-трудовых работ в Енисейском лагере за «контрреволюционную агитацию».
Сын писателя вспоминал, что, несмотря на своё происхождение, Роберт Александрович всегда ощущал себя человеком русским. Он не раз говорил и писал, что более всего на этом свете любит и ценит русскую природу, русский язык и русскую старину. И был Штильмарк антисоветчиком, всё же несколько лет лагерей не прибавляют любви к системе, лишившей тебя свободы.
В ГУЛАГе «батя-романист», как называли Штильмарка в сталинских лагерях, создал своё самое известное произведение — «Наследник из Калькутты». Книгу его попросил написать один из авторитетных арестантов, старший нарядчик Василий Василевский. Хитрый «заказчик» надеялся получить помилование за роман у Сталина, который любил читать про старину.
«Наследник из Калькутты» — приключенческий исторический роман, действие которого разворачивается в эпоху завершения Великих географических открытий. Сама книга вобрала в себя всё, что можно ожидать от жанра: пираты, сокровища, путешествия, интриги и коварство, благородство и честь. Читателя отправляют то в Англию времён промышленной революции, то на берега Африки или к индейским племенам Северной Америки. Через 30 лет после издания роман стал бестселлером — найти свободный экземпляр в библиотеке было очень сложно. Михаил Елизаров отмечает, что при рассматривании текста как историко-приключенческого романа получится «капустник» из всевозможных штампов и сюжетных ходов. Но в то же время «Наследник...» — знаковое и важное явление в русской советской литературе, потому что это, возможно, единственный элитарный образчик устного творчества несвободы, так называемого «тиснутого рóмана», зафиксированного на бумаге.
Р. А. Штильмарк. Фото из свободных источников
Что же такое «тиснутый рóман»? Определение этого явления даёт другой видный советский писатель Варлам Шаламов. «Тиснуть» на блатном языке значит «рассказать». Получается, что рассказываемая история — как бы устный «оттиск» повествования.
«„Рóман“ — не обязательно роман, повесть или рассказ. Это может быть и любой мемуар, кинофильм, историческая работа. „Рóман“ — всегда чужое безымянное творчество, изложенное устно. Автора здесь никогда никто не называет и не знает. Требуется, чтобы рассказ был длинным, — ведь одно из его назначений — скоротать время», — писал Шаламов.
В обмен на баланду, окурок или на отсутствие побоев оказавшийся в местах заключения интеллигент «рубится» за то, чтобы рассказывать ворам интересные истории. В такой ситуации оказался и Штильмарк. Он получил право не работать, занимался только писательством, а потом зачитывал главы романа арестантам. Те вносили свои правки, просили добавить чего-нибудь.
И тут возникает драма, тяжёлая этическая дилемма — проблема авторства. Ведь на обложке «Наследника...» должна была красоваться фамилия Василевского, а не настоящего автора. В какой-то момент до Штильмарка дошли тревожные вести, что надсмотрщик хочет «убрать» своего «литературного раба», который после завершения колоссальной работы станет лишним в схеме. Но волею судьбы всё складывается иначе: некий профессор убедил Василевского стать соавтором, ибо «никто не поверит, что он своим умом смог бы написать такой текст».
Иллюстрация А. Лурье к книге «Наследник из Калькутты». 1958 год, издательство «Детгиз»
Изначально сам Роберт Александрович потешался над романом, называл его высосанным из пальца, но всё же полюбил это «незаконное детище».
«В конечном итоге 15 июня 1951 года, то есть через год и два месяца трёхтомный роман был готов и получил название „Наследник из Калькутты“. Я хохотал до слёз над этим титулом. Но когда рукопись идеально переписанная была переплетена в три шёлковых переплёта, снабжена самодельной картой, виньетками, схемой морского боя и хорошо вычерченными титульными листами, всё это приобрело импозантный вид...», — вспоминал Штильмарк.
Роман был ярким и сочным плодом вдохновенной фантазии, несмотря на всю необычность условий творчества. Как и было сказано ранее, «Наследник из Калькутты» — это «капустник» из пиратов, индейцев, работорговцев, иезуитов, луддитов, достопочтенных пэров и прочих. Вряд ли произведение можно назвать новаторской литературой, но это «тиснутый рóман». Пример, когда литература несвободы получила бумажное издание. Все её каноны воплощены в тексте.
В 1958 году, когда Штильмарк и Василевский уже получили свободу, издали книгу. Второй из дуэта объявился — пришёл за деньгами. Оба лукавили: Роберт Александрович клялся, что ему не нужен роман, что для него это незаконное детище, а Василевский говорил, что ему нужна только свобода, но он и так получил её по амнистии. Роберт Александрович решает поделить деньги «честно». Из стотысячного гонорара он выделяет своему «соавтору» половину — 27 тысяч рублей.
Иллюстрация А. Лурье к книге «Наследник из Калькутты». 1958 год, издательство «Детгиз»
Так или иначе, Штильмарк окончательно принимает «Наследника...» и хочет узаконить этого «литературного бастарда». В 1959 году Штильмарк через суд доказал, что он является единственным автором. В этом ему, кстати, помогли зеки, которые ещё несколько лет назад с нетерпением ждали новые главы романа, сидя на нарах в таёжном лагере
Суть драмы Штильмарка — попытка в течение всей жизни доказать себе и окружающим, что именно он является автором романа. Однако как найти авторство в том, в чём авторства быть не может, ведь «тиснутый рóман» — всегда чужое, безымянное творчество.
Однако Елизаров не остановился на этом и решил смотреть глубже в теорию. Так, он пришёл к выводу, что «Наследник...» — это пастиш.
Пастиш вычеркнул категорию индивидуальности, вывел автора за скобки. Это явление отражает социально-экономическую обстановку. В уголовной среде, в которой оказался Роберт Александрович, существует своя экономическая формация. И места для автора там нет.ПАСТИ́Ш (франц. pastiche; от итал. pasticcio, букв. — паштет, в переносном значении — смесь) — вторичное художественное произведение, имитация стиля конкретного автора, жанра или направления.
Пастиш не предусматривает следование точным историческим реалиям, во главе — создание эмоции эпохи. Таковым и стал «тиснутый» «Наследник из Калькутты».
По итогу Михаил Елизаров отметил, что «Наследник...» — уникальный слепок культурного пласта, который уже не существует. «Тиснутость» вошла в инструментарий и каноны большой литературы. Поэтому неоригинальное нужно воспринимать как пастиш. Теперь это часть культуры, которая работает на новую экономику, нео-капитализм.
Иллюстрация А. Лурье к книге «Наследник из Калькутты». 1958 год, издательство «Детгиз»
Напомним, на нашем сайте вы можете найти конспект другой лекции Михаила Елизарова об «инфантилизме» героя Набокова, гайдаровском «мире урождённого воина» и о том, почему писатели периодически обращаются к теме детства.
Фото: Анна Фролова / «Яркуб»
Заглавное фото: Анна Фролова / «Яркуб»
Читайте новости в социальных сетях! Подписывайтесь на «Яркуб» во «ВКонтакте» и «Телеграме».