Театральная одиссея: интервью с автором романа «Окаянные гастроли» Ольгой Чередниченко

В дебютном романе «Окаянные гастроли» (Эксмо, 2025) Ольги Чередниченко особым образом сочетаются атмосфера начала XX века с элементами магического реализма. Главная героиня Шурочка, девушка из Петербурга, пылающая желанием стать актрисой, вместе с экспериментальной труппой отправляется в путешествие и сталкивается с испытаниями Первой мировой войны, революции и новой советской реальности.

Особое место в повествовании занимает глава о гастролях в Ярославле. Речь идёт не о рядовом спектакле в провинции, а о понимании значимости Волковского театра, которому в этом году исполнилось 275 лет. Так гастроли становятся не просто маршрутом героев, а возвращением к корням русского театра и истокам культуры.

В интервью изданию «Яркуб» Ольга Чередниченко раскрыла, как «архитектурно» выстраивала роман, как опыт в тревел-журналистике повлиял на выбор мест действия и почему она решила написать об одной из самых драматичных эпох России.

Театральная одиссея: интервью с автором романа «Окаянные гастроли» Ольгой Чередниченко

Обложка книги «Окаянные гастроли. Иллюстрация: Эксмо

— Вы работали тревел-журналистом и написали несколько путеводителей по разным городам мира. Как этот опыт в жанре путешествий повлиял на вашу художественную прозу?

— Когда я начала работать над «Окаянными гастролями» в 2015 году, я ещё активно занималась тревел-журналистикой. Этот опыт очень помог: я побывала во всех городах, которые встречаются в романе. Ярославль, например, был мне хорошо знаком, он недалеко, но в более отдалённые места я бы, возможно, не попала, если бы не моя профессия.

Мне важны точки, которые меня цепляют и имеют богатую, увлекательную историю. При выборе городов я учитывала два момента: наличие театров в описываемую эпоху и места, где происходили значимые события. Если рассказ о достопримечательностях оказывался скучным, я выбирала другие города.

— Расскажите на примере «Окаянных гастролей», с чего обычно начинается творческий процесс: с образа героя, яркого события или детального исторического исследования?

— Началось всё с темы. Я много размышляла о творчестве, о том, как оно рождается, и захотела написать роман об этом. В жизни каждого человека есть несколько ключевых тем, и одна из них — самореализация. Собственно, это роман про самореализацию.

Я пробовала подбирать разные истории под эту тему: фэнтези, современность, но как-то не складывалось. А потом, в 2015 году, я узнала больше о своей прабабушке. Она родилась в хорошей семье в Петербурге, захотела стать актрисой и сбежала из дома. На этом сходство с героиней романа заканчивается, но поступок бабушки меня зацепил! В те времена, когда она это сделала, никто ещё не знал, что Россию ждут революции, войны. Получается, она отказалась от комфортной и расписанной наперёд жизни ради чего-то совершенно неизвестного. Но я понимаю, что она это сделала ради себя, ради своей сути. На такой героине, на актрисе, можно построить историю.

Хотя у меня самой нет склонности к актёрской профессии, я считаю, что у всех, кто занимается созидательным трудом, работа на 90% одинакова. Мы все используем свой внутренний «аппарат», а на выходе преобразуем это в тексты, образы на сцене или картины. Мне было любопытно проследить, как происходит эта невидимая внутренняя работа.

— А как бы вы описали свой творческий метод?

— «Окаянные гастроли» — мой первый и пока единственный роман. Я работала над ним семь лет, потому что искала свой метод, пробовала разные подходы, прочитала множество учебников по писательскому и сценарному мастерству, ходила на курсы. В некоторых книгах советовали: садись, пиши потоком, а потом редактируй. Я дважды пробовала так делать, но, честно признаться, читать это было нельзя, и даже не отредактировать. Я потеряла годы из-за этого совета и зашла в тупик.

Потом я попала на курс к писательнице Марине Степновой. Марина Львовна рассказала, что есть два типа писателей: «садовники» и «архитекторы». «Садовники» — это те, кто пишет потоком. Она сама так работает, может начать с середины, потом написать конец и начало. Слушая её, я поняла, что я — «архитектор». Мне нужно сначала тщательно продумать план, драматургию, каждую сцену, детали, проработать каждого персонажа и наложить всё это друг на друга. Само написание текста стало последним и самым незначительным по времени этапом, как будто я просто «наращиваю мясо» на готовый скелет.

— Почему именно эпоха начала XX века стала отправной точкой? Какие грани человеческой судьбы вы стремились показать через призму столь драматичной, полной на события эпохи?

— Эта эпоха меня очень привлекает, потому что она невероятно драматична и насыщена событиями, которые заряжены мощной эмоциональной энергией. Мы до сих пор живём с последствиями коллективной травмы, которую общество пережило в те времена как единый организм. Если бы мы глубже работали с этой травмой, исследовали и погружались в неё, пытались закрыть связанные с ней гештальты, то жили бы сейчас гораздо счастливее и спокойнее. Впереди ещё много внутренней работы, связанной с тем периодом.

Мой роман охватывает период с 1913 по 1923 год — время, когда концентрация значимых событий была особенно высокой. Корни того, что происходило в 30-х, 40-х и даже сегодня, лежат в том десятилетии.

— Как вам удалось связать все эти события в единое повествование?

— Я старалась выбирать города, которые были бы показательными и подчёркивали масштаб Российской империи. С одной стороны, Варшава — на западе, Казахстан — на востоке, а между ними — две столицы, древний Ярославль с его богатой театральной историей и южный Краснодар. Хотелось отразить это разнообразие.

Без метода «архитектора» связать всё воедино, наверное, не получилось бы. Я прорабатывала каждый слой отдельно: временной пласт, географический, психологический. Они накладывались друг на друга, создавая цельное повествование.

Театральная одиссея: интервью с автором романа «Окаянные гастроли» Ольгой Чередниченко

— «Окаянные гастроли» описаны как исторический роман с элементами магического реализма. В чём суть такого жанрового смешения? Для чего нужны магические детали?

— Все магические детали укладываются в отдельную второстепенную линию, которая лишь поначалу кажется самостоятельной. Но постепенно становится ясно, что этот вневременной пласт тесно связан с основной исторической частью, он соединяет события, происходившие более ста лет назад, с нашим сегодняшним днём и показывает, что они до сих пор важны и напрямую касаются нас.

Кроме того, мне хотелось показать, как важно расставлять приоритеты в жизни. Мы каждый день решаем задачи, строим планы, двигаемся к большим целям маленькими шагами. Магическая линия помогает напомнить, что нужно помнить о глобальных целях и миссиях, которые определяют, чем мы наполняем каждый день. Страшнее всего однажды проснуться и осознать, что в мелкой суете прожил не свою жизнь, а на то, чтобы найти, развить и показать миру свой уникальный дар, не осталось уже ни сил, ни времени. Но если вовремя вспомнить о главном, угрозы можно избежать — и через эту линию в жанре магического реализма мой роман как раз помогает с этой задачей.

Ещё это ответвление для меня очень оптимистично. Оно показывает, что страдания, мелкие и крупные кризисы дают возможность нам расти и развиваться. Кризис — это точка эволюции. Момент, когда появляется энергия для изменений. Если вовремя это понять, кризис проходит легче и быстрее, и ты выходишь из него на новом уровне. Это касается как личных трудностей, так и глобальных, связанных со всем обществом.

— Вы погружаете читателя в исторический контекст при помощи разных деталей: речь героев, быт, петербургский антураж, описание представлений в провинциальных театрах или упоминание стачек в Ярославле. Как вам удалось отразить всё это в тексте? Вы опирались на специальные источники или архивы?

— Это была отдельная большая работа. Я смотрела документальные фильмы, читала нон-фикшн о том историческом периоде, тщательно выписывала детали. В Российской государственной библиотеке я обнаружила настоящую находку: дневники артистов того времени. Они описывали, например, как сидели в гримёрке, где так коптила лампа, что каждые 15 минут приходилось вычищать чёрные козявки. Или как приезжали в какой-нибудь город, ожидая, что будут встречать с распростёртыми объятиями, а их селили в сарай.

Потом важно было принять решение о языке авторского голоса и героев. Если бы я полностью воспроизвела язык той эпохи, это было тяжело для восприятия, читателю пришлось бы продираться через архаизмы, от которых мы давно отошли. Марина Степнова подсказала идею стилизации: писать современно, но избегать откровенно современных слов, лишь изредка вставлять редкие словечки или детали. Например, меня зацепило, как люди клали в ванну водонагревательную простыню, чтобы помыться, или как заворачивали масло в тряпку, пропитанную салициловой кислотой, потому что холодильников не было. Такие детали я расставляла в тексте, но не слишком часто, чтобы они не утомляли, а удивляли и ненавязчиво возвращали в ту эпоху.

— Как ярославцу, мне хотелось бы остановиться на главе о гастролях в Ярославле. Какую историческую и художественную значимость вы видите в Волковском театре, и чем для героев он важен?

— Ярославль как родина русского театра и, в частности, Волковский театр занимают особое место в романе. Для моих героев выступление на сцене Волковского театра было как Эверест. Это вершина, важная веха в карьере. Выступить в Волковском театре для артистов того времени — невероятно статусное событие. Герои долго шли к этой цели, развивались, и просто так, только сформировав труппу, они не могли сразу выступить в Ярославле. К тому же, за два года до их приезда в театре провели масштабную реконструкцию, ещё пахло краской, когда они приехали. В такой момент выступить на сцене Волковского было особенно престижно.

Я бывала в Ярославле много раз и по работе, и просто так, навещая знакомых. Этот город для меня — место с мощной, чистой энергией, где ощущаются глубокие исторические корни, но без лишней суеты. Московские скорости мне порой даются тяжело, там много шума и лишнего, и я часто предпочитаю уединиться на даче. А Ярославль дарит чувство чистоты: здесь богатая история, культура, и при этом всё аккуратно.

— Театр и актёрская игра — ключевые темы романа. Как шла работа над тем, чтобы отразить театральную жизнь на бумаге?

— Это потребовало большой исследовательской работы. Я читала Станиславского, потому что он до сих пор невероятно актуален. Ещё взяла интервью у актрисы Елены Литвиновой, которая играет в театре и снимается в кино. Я расспрашивала её о том, как устроена внутренняя жизнь актёров: как они взаимодействуют с режиссёром, с коллегами, как прорабатывают роли, какие психологические аспекты с этим связаны.

Я даже посещала курсы и занималась вместе с людьми, у которых есть способности к актёрской игре. Было любопытно наблюдать, как эти способности зарождаются. Моя задача была не в том, чтобы самой хорошо сыграть, а в том, чтобы понять, как описать словами, чем занимаются актёры. Это глубокая работа с эмоциями и мыслями, которые затем преобразуются в разные формы на сцене.

Театральная одиссея: интервью с автором романа «Окаянные гастроли» Ольгой Чередниченко

— Постоянное путешествие труппы по разным городам, а потом и бегство — яркий ход. Если без спойлеров, то что вы хотели подчеркнуть идеей гастролей, и какие смыслы несут в себе эти переезды сквозь бурю истории?

— Любое путешествие — это история, которую потом можно рассказать. Чем масштабнее путешествие, тем больше эмоций и тем богаче рассказ, но даже поход в соседний парк уже несёт в себе потенциал для истории. А история — это всегда про внутренние изменения.

Когда мы путешествуем в другие страны, мы сталкиваемся с иной культурой, видим, как живут другие люди. Это помогает понять, что мы все похожи, а отличаемся лишь в деталях. Это сильно расширяет сознание. Даже путешествия внутри своей страны вызывают перемены. Конечно, можно достичь этих изменений, просто сидя дома и занимаясь внутренней работой, но путешествия действуют как катализатор и ускоряют трансформацию.

Не все гастроли и поездки в романе были приятными. Особенно бегство, оно связано с большими сложностями и страданиями. Тем не менее, эти переезды — метафора изменений к лучшему, возможности роста через испытания.

— Философский подход. Но ведь не всегда человек ставит цель что-то понять или перемениться. Зачастую многие отправляются просто отдохнуть — впечатления истории будут, а внутренней работы не будет.

— Мне кажется, что внутренняя работа всё равно происходит, просто незаметно. Ты не прилагаешь усилий, и оттого это приятно. Вот порой говорят, зачем брать маленьких детей в путешествия, если они ничего не запомнят? Но родители, которые так делают, замечают, как сильно меняется ребёнок после поездки, какой скачок в развитии он совершает, даже если поездка не отложится в его памяти.

— Во второй половине романа мы видим усталость, изнеможение героини, но всё же, как мне кажется, роман завершается на ноте освобождения. Можно ли тут говорить о возможности духовного возрождения через искусство в условиях потрясений и новой реальности и в целом о способности человека сохранять себя в эпоху перемен?

— Полностью согласна с тем, что финал романа оптимистичен, и именно таким я стремилась его сделать. Не сияющим, а с лёгкой нотой горечи, но всё же с основным посылом, что он счастливый. Опять же, тот исторический период глубоко повлиял на людей, приносил страдания, но даже в такие времена, когда Шурочка, главная героиня, была на грани выживания и отошла от своей мечты об актёрстве, она всё равно находила возможность делать что-то, помогала Жумату Шанину, например. Кстати, это реальный исторический персонаж, которого называют казахским Станиславским. Он работал в партийно-советских органах в Каркаралинске, а затем стал режиссёром и актёром и заложил основы театрального искусства в Казахстане.

Так, пусть маленькими шагами, но Шурочка двигалась к своей цели. По большому счёту, все препятствия на пути к мечте — это отговорки. Кризисы и турбулентные времена — лучшее время для эволюции. В финале Шурочка состоялась как актриса. Возможно, не совсем так, как она мечтала в юности, десять лет назад. В деталях, может быть, её мечта выглядела не так, но в глобальном смысле она добилась того, чего хотела. Как раз благодаря тому, что она приручила кризис.

— В начале интервью вы сказали, что темой «Окаянных гастролей» стала самореализация. А к каким темам вы хотите обратиться в последующих романах?

— Любовь — ещё одна важная тема, которой я хочу посвятить свой следующий роман. Но это будет не классический любовный роман, а скорее, исследование, препарирование этой темы.

Читайте новости в социальных сетях! Подписывайтесь на «Яркуб» во «ВКонтакте» и «Телеграме».