Революция

В отделе Краеведения хранятся номера ежемесячного церковно-общественного литературного и нравственно-назидательного журнала «Приходская жизнь». В номере за апрель—май 1917 года редакция пишет, что подписчики были удивлены «крайним замедлением выхода очередной книжки журнала»: «С происшедшей революцией правильная работа в типографии поразстроилась», типография то не работала, то должна была «производить другие работы». Издатель сокрушался: стоимость журнала выросла втрое, так как типографский труд, равно как и всякая иная работа, стал цениться выше, чем прежде. В этом же номере была опубликована реакция Ярославского городского духовенства на события в Петрограде и отречение царя. Совокупно это назвали «великим историческим моментом». Позиция у духовенства была такая: «без всякого сомнения и колебания признать временное Правительство Русского Государства», выразить в телеграмме Временному Правительству «полную готовность содействовать укреплению прочных основ новой государственной жизни», «в опровержение ложных слухов и упреков о несочувствии духовенства новому строю государственной жизни просить редакцию „Голоса“ напечатать в ближайшем номере сообщение об обозначенных постановлениях собрания духовенства города Ярославля».

Нужно прокомментировать упоминание о «Голосе» — либеральной газете, которая выходила в Ярославле с 19 февраля 1909 по ноябрь 1917 года. В библиотеке номера за 1917 год мы не нашли, но знаем, что издание было популярным, читатели ценили разнообразие материалов. И хотя «Голос» до революции трижды штрафовали, а редакторов постоянно проверяли на политическую благонадежность, газету закрыли именно большевики.

Официальной газетой, где публиковали распоряжения властей, были «Ярославские губернские ведомости». В номере от 18 августа 1917 года редакция напечатала постановление Ярославского Губернского Комиссара Временного Правительства: «Ввиду тревожного настроения и огромной агитации темных сил с сего числа на семь дней ВОСПРЕЩАЮТСЯ какие бы то ни было сборища на улицах, площадях и бульварах города Ярославля». Нарушителям обещали заключение в тюрьме на срок до шести месяцев. Постановление подписал и.д. Губернского Комиссара Дюшен.

В номере от 23 сентября поместили другой приказ, более жесткий: волнения на продовольственной почве разрешили разгонять с помощью оружия. Всем полкам было приказано иметь дежурные части для подавления возможных погромов. Писали: «Трудность создавшегося продовольственного положения может быть устранена только организованным путем, и выборные демократические организации, Советы и Комитеты, употребляют в этом направлении все усилия для облегчения продовольственных затруднений, в городе производятся тщательные, организованные обыски при участии солдатских и рабочих депутатов, войска и милиции». Здесь же Губернский Комиссар обратился к гражданам с просьбой разменивать мелкие купюры на крупные, так как денег для расчетов недоставало: «Через самое короткое время государственный банк получит совершенно достаточное количество разменных денег, а пока наш долг помочь друг другу».

В преддверии Октябрьского переворота «Ярославские губернские ведомости» ничего о большевиках не сообщали. В газету помещали распоряжения Временного Правительства, списки дезертиров, объявления о продаже судебными приставами имущества должников. В номере от 28 октября, уже после переворота (по старому стилю), издание продолжило печатать документы свергнутого Временного Правительства.

«Ярославские Епархиальные Ведомости» тоже не отреагировали на приход большевиков к власти. До октябрьских событий издание рассказывало о внутренних делах церкви, строило планы, публиковало отчеты о работе епархиальных училищ в районах.

Ежемесячный журнал «Русский экскурсант», посвященный родиноведению и экскурсионному делу, в первом номере за 1917 год напечатал статью «Новая жизнь, новые надежды». Это был отклик на Февральскую революцию. «В эти великие дни, о которых сложит свой вечный гимн история мира, одной мыслью полны умы сынов нашей родины — о новой грядущей жизни в России, одним чувством горят сердца, чувством радостной надежды на будущее и огромной ответственности перед ним, чувством великой заботы, как укрепить и разумно использовать счастье свободы». Автор, скрытый за инициалами «Н.П.», не скрывал своих надежд: «Не будет таких колебаний в общем курсе центральных ведомств, не будут возможны скептические отговорки недавнего прошлого о том, что экскурсии — петроградская мода, которая так же быстро замрет, как быстро возникла в связи с личными вкусами того или другого руководителя школьной политики»; «Свободная наука беспристрастно и спокойно будет теперь показывать нам минувшие века в их борьбе и в их зле, и мы с новым любопытством пройдем по местам и урочищам, запечатленным веянием этого прошлого или сохранившим на себе его памятники, помня, что только прошлое учит будущему». И резюмировал: «Прошла пора обломовщины, не умевшей воплощать своих мечтаний: Россия доказала, как она умеет превращать в светлую явь и жизнь то, что даже для многих передовых народов Запада только далекая и смелая мечта».

В сдвоенном номере 2–3 было одно упоминание о революции: «В великий исторический момент наша начальная школа, как и вся русская жизнь, стоит на рубеже старого и нового времени». С. Горяинов в номере 4–5 утверждает: «Если во все времена России нужны были сильные люди, то в особенности они нужны теперь, когда мы переживаем одно из самых сильных потрясений, известных в истории человечества». И «Русский экскурсант» перестал выходить.

На смену этим и другим газетам и журналам пришли другие. Вестники: «Вестник Управы Комитета Северного фронта Всероссийского земского союза», «Вестник Управы Северного фронта Всероссийского земского союза», «Вестник Ярославского губернского продовольственного комитета» и т. д. Известия: «Известия Мышкинского Совета крестьянских, рабочих и красноармейских депутатов», «Известия Ярославского губернского военно-революционного комитета», «Известия Совета депутатов Ярославского гарнизона» и т. п. С ноября 1917 года выходила очередная версия «Северного края» — рупора пролетарской диктатуры. В ней, как когда-то в «Ярославских губернских ведомостях», печатали официальные документы: декреты, воззвания, постановления.

Несмотря на то, что местные издания медленно реагировали на события революции, нельзя думать, что создавался непробиваемый информационный вакуум. Пусть и с опозданием, подписчики «Нивы», «Рампы и жизни», «Бюллетеней литературы и жизни», «Вестника Европы» и ряда других изданий, чьи редакции находились в Москве или Петрограде, узнавали о происходящем в стране.

Читайте также: «Тест: Что ты знаешь о „первых шагах“ СССР?».