Руслан Вахапов — о том, как Евгения Макарова избивали в ИК-1 Ярославля. Монолог

Освободившийся из мест лишения свободы, сидевший в ИК-1 Ярославля вместе с Иваном Непомнящих и Евгением Макаровым Руслан Вахапов рассказал все, что знает об избиении Макарова в июне 2017 года. «Яркуб» публикует его монолог.

Освободившийся из мест лишения свободы, сидевший в ИК-1 Ярославля вместе с Иваном Непомнящих и Евгением Макаровым Руслан Вахапов рассказал все, что знает об избиении Макарова в июне 2017 года. «Яркуб» публикует его монолог.

Предыстория. «„Новая газета“ опубликовала видео избиения заключенного в ярославской ИК-1».

«Насколько мне известно, так как я находился в соседней камере в тот день, мы спустились поочередно в одно и то же время с Макаровым с прогулки, Макаров, когда зашел в камеру, он увидел на полу разбросанными свои личные вещи, а именно, библию и письма от матери. На одном из конвертов был след от ноги. После чего он стал нецензурно выражаться в отношении [младшего инспектора отдела безопасности Алексея] Бровкина. И это, так сказать, привело к тому, что к нему были применены меры. После того, как он обругал Бровкина, камера была закрыта, ему была обещана воспитательная комната. Ну и туда он был препровожден. Я это наблюдал, находясь в камере ШИЗО № 1. Там есть возможность отжать отверстие, через которое дают посуду. И когда проносили Макарова на руках сотрудники, ему завязали рот полотенцем и пронесли в комнату воспитательных работ. При этом включили очень сильно громко музыку, не было слышно ни криков, ни шумов. В этот момент я стал бить ногами решетку, пытаться привлечь внимание, шум, но музыка до такой степени громко включена была, так что никто не слышал.

Для меня это не является новизной. Я не наблюдал, я слышал подобные мероприятия, находясь в той же камере, потому что я там провел порядка 90 суток.

Я думаю, категорически против там [из сотрудников] никто не мог быть, потому что это повседневный быт. Кто-то, конечно, может быть, не одобрял. Скажем так, молчаливо согласен. Но среди тех людей, которые присутствуют на видео, я, наверное, одного только выделил бы. Это [младший инспектор отдела безопасности Сергей] Драчев. Я реально против того, что его взяли под стражу и вообще обвиняют. Да, он присутствовал, да он есть на видео, он попал крупным планом. Но, зная этого человека, я готов положить руку на отсечение, что он не бил сам лично. И в подобных мероприятиях ни ранее, ни после того не участвовал.

Меня перевели в камеру то ли три, то ли четыре, Макарова поместили в камеру номер один, чтобы не было возможности с ним ни разговаривать, ни увидеться. Мы ночью, когда музыка выключается, все равно разговаривали через коридор. То есть, имели возможность громко кричать и слышать друг друга. Макаров кричал через дверь вечером, что ему отбили обе ноги, что он ходит кровью в туалет, что не может подойти к дверям. У него ноги были отбиты до такой степени, что он, как мне известно, даже были лопнутые ступни. Я не буду делать заявления, относится ли к этому начальство, но я больше чем уверен, что без ведома старшего оперативника, замначальника по БиОРу (безопасности и оперативной работе — прим. ред.), начальника колонии такие вещи не происходят. По-любому замначальника по БиОРу должен был знать о таком мероприятии. По-любому. Только с ним согласуются такие мероприятия.

Эта история предана огласке, насколько я понимаю, потому что [адвокат Фонда «Общественный вердикт»] Ирина Анатольевна [Бирюкова] получила видео только сейчас. До этого было заявление в прокуратуру, возбуждена проверка, проведена проверка. Но ничего не дало. Проверка была проведена на основании заявления Макарова, адвоката. Адвокат заходил к Макарову. Она это видела, задокументировала и передала в ЕСПЧ. И об этом было сделано заявление. И «Общественный вердикт» Фонд, и Бирюкова заявляли. Били во все колокола, но Следственный комитет все свел на нет.

Я не заявлял, что я был свидетелем, что я видел через дверь. То есть, по сути, я подсматривал в щелку. Я видел долю секунды, кто проходил мимо. И все. Я не видел самого факта избиения, я слышал, что лупят, что он кричит. И все. Я нигде об этом не заявлял, только Ирине Анатольевне.

После того, как мы стали активно заявлять о фактах избиения, меня поместили в помещение камерного типа. Макарова за это перевели в помещение камерного типа в ИК-8. Он сейчас в еще более страшном положении, потому что там есть же свои садисты.

Я не вмешивался до последнего, старался не оставлять комментарии на «Фейсбуке» или еще где-то. На меня никто не давил, никто не выходил. На Бирюкову — мне неизвестно. Я с ней общаюсь либо «Фейсбук», либо «Вотсап».

Когда меня избили 21 апреля, я находился в штрафном изоляторе 93 дня. До тех пор, пока с меня не сошли побои. В некоторых случаях [Макаров] сидит свои 138 нарушений за то, что у него есть синяки либо другие надуманные... Такие вещи, как, например, занимается спортом в камере. По распорядку дня это запрещено. Мне лично давали нарушение за то, что за пятнадцать минут до выхода из ШИЗО снял майку, помылся в раковине, перед тем как выйти, как говорится, в люди, в бомонд, сполоснулся. По распорядку дня не положено — я остался в ШИЗО еще на пятнадцать суток. Между прочим, сам Калашников [это делал].

Макаров, скажем так, активно защищает свои интересы, придерживается некоторых нетрадиционных «понятий». Опять таки, я же выскажусь.

Насколько мне известно, Макарову тяжело сидеть в одиночке, он общительный достаточно человек. Насколько мне известно, он в ЕПКТ сейчас сидит один, потому что именно в том ЕПКТ по режиму содержания — первоходы, общий режим — присутствует один человек. То есть, он в камере один. Насколько мне известно, содержание в одиночестве является пытками. Ну, например, я и Непомнящий — мы с удовольствием сидели 90 суток в одиночестве, читали книги, разговаривали по «зековскому домофону». Женька — нет, он очень страдает от этого.

Количество человек, которые избивали — это две дежурные смены. То есть, там не хватает только дежурных помощников и тех, кто в данный момент находился за пультами видеокамер. Два оперативника, один ДПМК, Борбот фамилия. В принципе, две смены.

Почему я не выступаю свидетелем? То, что я видел в щелку, как [Макарова] проносили, я скажу. Ко мне никто не обращался. Скажем так, до огласки я переживал за свою безопасность. Опять таки, у меня сейчас надзор.

Кто был с камерой на плече — до такой степени глупый человек (смеется). Наверное, он остается работать. Ко мне всегда заходили с регистраторами. Меня боятся.

Сейчас в суде я представляю «Общественный вердикт» как корреспондент. Все, что я фотографировал и писал, ушло в «Общественный вердикт» и Ирине Бирюковой. Откуда у них финансирование, мне все равно, потому что эти люди защищают права и свободы.

Каково видеть своих тюремщиков в наручниках? По личностям если говорить, [старший инспектор отдела безопасности Максим] Яблоков — да, я рад. [Замначальника оперативного отделения] Сергей Сергеич Ефремов — да, я рад. [Тогда заместитель дежурного] Богданов Игорь — да, я рад. Другой — не очень. Есть люди, которые наносят большой вред, есть люди, которые наносят не очень большой вред. Так что не могу сказать. Где-то радуюсь, где-то не очень».

Читайте также: «Пятеро подозреваемых в избиении заключенного ярославской ИК-1 отправлены под стражу, один задержан. Итоги судов по мере пресечения 25 июля».