«Мне совсем не нравится быть в состоянии протеста, но других способов добиться результата не остается». Анна Головина — о сложностях экоактивизма в Ярославской области
Давление на сторонников, противодействие чиновников, проверки СК, цензура СМИ, — об этом и своем отношении к происходящему в экологической сфере региона Анна Головина открыто заявила после встречи по подготовке местной экологической конференции. «Яркуб» с разрешения автора публикует пост без сокращений.
«Встречались с активистами и думали про организацию экологической конференции. Встал вопрос с местом проведения.
И пошла дискуссия: как провести конференцию в месте, чтобы нас не прессовали.
Обсудили, но сам факт такого обсуждения вызвал во мне катастрофическое возмущение.
Как так случилось, что экоактивисты думают о месте, где можно рассказать людям про экологические проблемы и найденные/возможные способы их решения так, чтобы руководству места проведения [конференции] не надавали по шапке власть имущие?
Раньше мы делали наше дело по спасению природы и здоровья людей бесплатно, в свободное время... Это было непросто физически и финансово, но легко душевно — я чувствовала, что я делаю нужное и важное дело.
Сейчас к непростоте физической добавляется непростота душевная — возможность говорить о проблемах и решениях чревато противодействием со стороны тех, кто по всем законам нормального государственного устройства должны прислушиваться к нам, «снимать» напряженные моменты через общение с активистами, искать зерна истины в работе активистов и «перехватывать» актуальную повестку.
А что я на себе ощущаю сейчас?
Доступ в учебные заведения мне заведомо закрыт — недавнее безобиднейшее моё выступление в учебном заведении, говорят, привело к проверке данного факта Следственным комитетом.
Сотрудничество с органами государственной власти, думаю, невозможно. Ни один чиновник сейчас не наберется храбрости открыто со мной взаимодействовать.
На областные и местные гранты можно даже не пытаться подаваться.
Письмо-обращение к [единому региональному оператору по обращению с ТКО] «Хартии» с готовностью взаимодействовать (ещё от июля 2018 года) осталось без ответа.
В некоторых СМИ у меня берут интервью с пометкой: «Аня, говори о чем хочешь, только не про московский мусор». Либо вообще снимают меня и не подписывают ни имя, ни название нашего экодвижения.
Одна коммерческая фирма попросила меня не носить одежду с её символикой, чтобы ни дай бог никто не подумал, что фирма со мной связана.
Самое смешное, что всё это — плата за принципиальную позицию по проблеме московского мусора и плата за правду.
А что мы имеем в итоге всего этого?
«Хартия» наставила контейнеров для раздельного сбора, которые заведомо не будут работать. Наши попытки вдохнуть в мёртвое жизнь, я уверена, обречены на провал.
Липовый общественный совет [при профильном департаменте] под руководством директора «Евразцемента» не способен ни собраться, ни сказать правду, ни предложить варианты решения проблемы.
Липовые общественники не способны объединить людей и призвать что-то делать или не делать. Да и эффективность их работы равна [числу] в районе нуля.
Липовые избранники народа — депутаты — способны только переживать, как не обанкротить «Хартию», но не способны даже спросить, что включено в мусорный тариф.
Ручной департамент охраны природы не способен фиксировать проблемы и давать рекомендации по их устранению на федеральный уровень, а способен только защищать интересы слившейся в едином экстазе с властью «Хартии».
К чему это приведёт и приводит?
А приводит к тому, что люди ненавидят «Хартию» и губернатора, задают кучу неудобных вопросов и понимают, что ничего от них не зависит и никого их мнение не интересует. Это дает отличную почву для повышения рейтингов политической оппозиции.
То есть, по факту виден политический и хозяйственный проигрыш: дела делаются неэффективно, рейтинги оппозиции растут, протестная активность растет, экоактивисты уходят в критику.
Мне совсем не нравится быть в состоянии протеста, но других способов добиться результата, и чтобы меня услышали, у меня не остается».
